Перейти к публикации

История моей бабушки


Гарик
 Поделиться

Рекомендованные сообщения

Сразу говорю, бабушка - не моя. Но меня до слез тронула эта история. Она реальная. Я лишь немного ее "экранизировал". Но это все равно не будет так полно, как если бы я ее пережил там тогда. Но для человека нет ничего невозможного. Насколько мне это удалось - судить вам. Не дай Бог, никогда, никому и нигде, чтобы эта история повторилась.

 

_____________

 

 

Мне тогда исполнилось одиннадцать лет, когда на дворе стоял июль сорок второго года. Шла война. Третий день земля гудела и рвалась от взрывов бомб и снарядов. Казалось, обстрелам не было конца. Всё тонуло в пыли, задыхалось от гари и бледное солнце изредка пробивалось, чтобы взглянуть на искалеченный войной город, с избитыми стенами. Немцы наступали.

Я никогда не видела ничего страшнее в своей жизни, сидя в те дни в подвале с мамой. Она вздрагивала и сжимала во время разрывов бомб мою руку так, что мне было больно. Когда бомбы рвались совсем рядом, мама обнимала меня всем телом и закрывала руками, сильнее прижимая к себе. Она что-то шептала и часто плакала. Я чувствовала у себя на макушке ее теплые слезы. Мне хотелось пожалеть маму, обнять ее всем своим детским сердцем, но все что я могла сделать, это гладила ее испуганную руку. Сама того не зная, мама прощалась со мной. Ее не стало на следующий день.

 

Я все видела сама, сквозь приоткрытую дверь нашего подвала. Мама мне запрещала выходить, когда была бомбежка, но я не слушалась и всегда боялась за нее, когда она долго не возвращалась и стоя на лестнице подвала, ждала ее прихода. В тот день она не дошла всего несколько шагов до угла спасительного дома. Взрыв прогремел совсем рядом. Вспышка, громовой удар. Я от страха закрыла глаза и в моей голове, в тот момент прогремела только одна мысль, ужасная мысль. Она была черная и тяжелая. Эта чернота еще не вырвалась в крик и застряла неподъемным камнем в горле. Там мама! Моя мама! Нет, только не сейчас, не открывай глаз! Чуть позже, только не сейчас! Этого не могло случиться! Мама! Мама! Мамочка! Это всё неправда ведь! Всё понарошку! Ты сейчас войдешь и обнимешь меня! Но мама не вошла и не обняла.

 

Не помню, как я оказалась возле нее. Боже мой, она не шевелится! Моя мама не шевелится! Моя мама не дышит! Я гладила взглядом эти милые морщинки маминого лица. Всегда живые, но сейчас они были бездвижны. Я едва могла смотреть на нее сквозь слезы, а мое горло рвал тяжелый, застрявший в нем камень черного цвета. Теперь пришло его время. Я взвыла. Взвыла как подстреленная волчица. Я трясла маму и тянула ее за руки. Проснись! Ну, пожалуйста, проснись! Вставай же, наконец! Но мама лежала, а рядом, выла от горя ее единственная дочка.

Я не слышала ничего. Не слышала, как вокруг рвались снаряды, как кричали люди и с грохотом рушились стены соседних домов. Очнулась я от сильной боли в спине под лопаткой в подвале нашего дома, лёжа в кровати. Мое платье было разодрано и обмотано вокруг груди. Кто-то наспех сделал из него повязку, перевязал мою рану, занес в подвал и исчез. Я прислушалась. В подвале было темно и тихо. Никто не нарушил этой тишины. Лишь стук сердца маленькой девочки тихонько пробивался через ее перевязанную грудь. Нас впервые сегодня не бомбили. Хотя, кого это нас. Я осталась одна. Да, теперь еще этот незнакомец.

 

Не знаю, сколько я так пролежала, но мне показалось очень долго. Кружилась голова и мучительно хотелось пить. Несколько раз я пыталась встать, но теряла сознание и проваливалась в обсыпанную песком постель от бомбежек. Он сыпался с потолка и был везде. Он прилипал к рукам, скрипел на зубах и драл до боли глаза, которыми кроме подвальной темноты смотреть все равно было нечего. На мгновение я представила, как здорово наверно быть слепой, чтобы не видеть ничего из того, что я видела. Разве только улыбку мамы.

Дверь наверху загремела и я вскрикнула: Мама! Мама, это ты?! Но это была не мама. Свет приближался всё ближе, и я увидела двух рослых немцев. Они вкрадчиво вглядывались в темноту и о чем-то говорили между собой. По-немецки я понимала плохо. Мама знала немецкий хорошо. Она преподавала его в школе, а мне он не нравился. Будто камни жуешь, когда говоришь. А когда началась война, я его вообще возненавидела и возненавидела тех, кто на нем разговаривает.

 

И вот те, кто на нем разговаривает, сейчас пришли ко мне в подвал. Один постарше, как мой папа, а другой моложе. Зачем они пришли? Что им надо от меня? Если они хотят меня убить, то я живой не дамся. Прежде, я выцарапаю им глаза. Это из-за них мамы не стало и разрушен наш дом и город. Нет им прощения. Но немец, который был постарше, словно предвидя мой гнев, начал первым:

- Fürchte dich nicht, Mädchen. (Не бойся, девочка), - и по-русски, ломая слова, продолжил, - не надо бо-яца. Это я делал. - Он показал рукой на порванное платье. - Wir wollen helfen. Мы помогать тебе. - Das ist Kurt. Er ist Arzt. (Это Курт. Он врач.) - Дох-тор. Так старший немец представил молодого, похлопав его по плечу.

 

- Und ich heiße Franz (А меня зовут Франц). Du bist verletzt, Mädchen.(Ты ранена, девочка). Он показал рукой на мою рану, чтобы я поняла, что он говорит, но я не понимала. Я всё еще испуганно смотрела на них и вскинутые на плечи немцев автоматы и не знала, что мне делать. Во мне никак не укладывалось противоречивое чувство видимого рядом врага и их настойчивого желания мне помочь. Они приходили только убивать, но никак не помогать. Я никогда еще не видела ни одного немца, который спас бы русского.

 

Пока я раздумывала, с недоверием глядя на странных посетителей, молодой немец поставил свой чемоданчик на стол и раскрыл его. Запахло лекарствами. Он расстелил полотенце и выложил на него добрую половину содержимого чемоданчика. Открыл флакон со спиртом, обмыл им руки и подошел ко мне. Я попятилась к стенке, но старший немец сказал очень строго:

- Er wird dich heilen, hab keine Angst. Он тебя лечить, не бойся. , - затем протянул руку и осторожно взял мою ладонь в свою. Его рука была тяжелой, шершавой и просто огромной. Казалось, он боялся двигаться, чтобы ничего вокруг не повредить.

- Dreh dich um. (Повернись) Немец мягко и неуклюже стал поворачивать меня на живот, и тут я вскрикнула от пронзительной боли под лопаткой. Было трудно дышать, и я не могла сопротивляться этой шершавой, но очень осторожной руке. Я легла на живот, а тем временем молодой врач подошел сзади, срезал ножом остатки моего платья, которое служило мне повязкой, вытянул их и швырнул в угол. Они все были в крови.

 

- Sie hatte Glück. Die Lunge ist nicht betroffen. Gutes Essen, Ruhe und alles wird gut. Sie wird sich schnell erholen. (Ей повезло. Лёгкие не задеты. Хорошее питание, покой и всё будет хорошо. Она быстро поправится.) - Ich werde nur die Scherbe entfernen. (Я только извлеку осколок). - Es wird weh tun. (Будет больно). Он поднес к моим губам скатанный в трубу полотенец и чуть ли не впихнул его в рот. Теперь я поняла, для чего он там нужен и что сейчас со мной произойдет. Я приготовилась и ждала своей участи. Резко запахло спиртом, и холод сменился жгучей и нестерпимой болью в спине. Пара секунд и в тарелке на столе загремел извлеченный на волю осколок, а в моих глазах помутнело от боли и я отключилась.

Когда я очнулась, молодого немца-врача уже не было. Я лежала под одеялом, мне было тепло и уютно. Старший, Франц сидел рядом на стуле и дремал, откинувшись к стене. Его щеки обвисли и всякий раз вздрагивали, когда он всхрапывал во сне. В полумраке подвала он казался огромным чудовищем. Едва я пошевелилась, как он проснулся. У него был очень чуткий сон, как и у меня. Война нас всех научила спать осторожно и не спать научила тоже. Последнему, наверно больше.

 

Франц дал мне попить и накормил своим «железным резервом». Он остался со мной до утра. Не знаю, искали его в ту ночь или нет. Пока я лежала, он приносил мне еду, обрабатывал рану и делал перевязки. Выносил за мной туалет и убирал в комнате. Он где-то раздобыл мне немного одежды. Иногда, по вечерам играл на губной гармонике и то и дело показывал фотографию очень красивой женщины, с длинными темными волосами и опрятной прической, обнимающей двух одинаковых девочек в белых пушистых платьицах, и что-то при этом говорил по-своему, крепко поминая Гитлера.

Недели через две, я могла уже передвигаться сама. Когда мы вышли наверх, Франц показал мне могилу моей мамы. Он похоронил ее в старом парке под деревом. – Mama. (Мама).

 

А еще через неделю он пришел за мной и сказал, что мне надо уходить отсюда. Я очень испугалась и никуда не хотела идти. Здесь был мой дом и моя мама. Но Франц был очень настойчив, и я пошла за ним. Он отвез меня в соседнюю деревню неподалеку, поцеловал, погладил своей шершавой рукой мои волосы и передал одной очень доброй женщине, которая с тех пор стала моей второй мамой.

Я много думала о Франце и о молодом докторе Курте, которые тогда спасли мне жизнь. Уже позже я узнала, что их часть попала в окружение под Сталинградом. Выжили ли они – мне неизвестно. Я знаю, что там были жестокие бои и был голод. Они ели лошадей, а когда съели их – стали есть собак и кошек, а некоторые ели людей. И что один врач написал на обороте военной карты Мадонну, которую так и назвали – Сталинградская, как последнее спасение в том аду.

 

Вот такая история, внучек, что приключилась со мной в мое военное детство. Ты спрашиваешь, кто для меня был самым значимым и важным в жизни? Нет, не дедушка, как тебе наверно хочется слышать. Я его очень сильно люблю, но это не он. Не будь в то время этих двух немцев, нас бы с тобой и не было на этом свете. Теперь ты понимаешь?

Изменено пользователем Гарик

РА ВХОДЕ ЗМИЙ ТОУК КАМЕНЬ У ПЕЧЕР СЛОВО

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Да, бабки скрывают много тайн, например тайну твоего появления на свет...

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Создайте аккаунт или войдите в него для комментирования

Вы должны быть пользователем, чтобы оставить комментарий

Создать аккаунт

Зарегистрируйтесь для получения аккаунта. Это просто!

Зарегистрировать аккаунт

Войти

Уже зарегистрированы? Войдите здесь.

Войти сейчас
 Поделиться

  • Сейчас на странице   0 пользователей

    • Нет пользователей, просматривающих эту страницу.
×
×
  • Создать...

Важная информация

Чтобы сделать этот веб-сайт лучше, мы разместили cookies на вашем устройстве. Вы можете изменить свои настройки cookies, в противном случае мы будем считать, что вы согласны с этим.. Политика конфиденциальности Живой Эзотерики Политика конфиденциальности