Перейти к публикации

Страшилки из моей коллекции


 Поделиться

Рекомендованные сообщения

Если не возражаете, буду иногда постить сюда страшилки собственной выпечки )

 

Колодец

внимание! несовершеннолетним не читать! :)

 

Когда один новый русский внезапно осознал, что это гордое словосочетание девяностых звучит уже анекдотично, а Куршевель и Эмираты стали моветоном, навроде малинового пиджака, он быстренько переименовался в депутаты Госдумы и поехал во Францию, в Прованс, взяв с собой в качестве экскорт-гёрл всего то одну модельку из агентства. И снял не президентский номер, как раньше, а – скромненький полулюкс. Кальвадос в качестве запивалова для водки и лягушатина в качестве закуски ему не очень понравились, конечно, но ноблесс облидж – приходилось терпеть. А вместо бухалово в барах новый русский (то есть пардон муа – господин депутат) пристрастился к экскурсиям по прованским замкам. Арендовал скромненький ситроенчик, и – прилежно восхищался пейзажами.

И вот однажды в жаркий июльский полдень, когда солнце уже перевалило зенит, поехал депутат в очередной вояж по окрестностям. Внимание его привлек замок в долине какой-то лягушечьей речушки, как ни странно пустынный: во дворе никого не было, ни туристов, ни лоточников с сувенирами. Зато там стоял колодец. Такой монументальный, в виде беседки, с крышей, мощеным двориком и резным деревянным ограждением. Депутат снисходительно облокотился о перила и посмотрел в темную воду. Собственное отражение ему не понравилось: морда еще ничего, но на голове прицеплен обруч с зубцами, и патлы длиннющие свисают вниз. Или вверх, зеркально же все. Депутат головой помотал и вдруг слышит вкрадчивый голос:

- Анаэ-э-ль, куда же ты пропал, мальчик?

Депутат рот открыл от изумления, а изо рта сам собой вылетел ответ:

- Филипп Прекрасный, господин мой…

Тут перила обломились, и депутат чудом не упал в бездонную яму.

Очнулся он у себя в номере, перед зеркалом, ощупал башку, выматерился и зарекся кальвадосом водку запивать, да еще после пива… И пошел в бассейн.

Только ступил депутат в воду, только взглянул на отражение – снова волосатый ухмыляется и Анаэлем его называет. Струхнул депутат, пробкой вылетел на берег, экскорт-модельку из номера выгнал, сто грамм махнул и спать лег.

Ох, лучше бы он этого не делал.

Приснился ему волосатый с обручем на голове, снова Анаэлем называл и проделывал с уважаемым депутатом такие штуки, какие и в тюрьме с осужденными за изнасилование не выделывают, тьфу одним словом. В общем, срам. Неудивительно, что в скором времени депутат стал страдать бессонницей, неврозом и почему-то геморроем. Так что пришлось вояж прованский ему прервать и в Россию-матушку вертаться. Дома все встало на свои места: сны, отражения, водка и прочие атрибуты нормальной жизни. Депутат зарекся ездить по заграницам и пристрастился к охоте на лося.

Дешевый выпендреж, конечно, но заявил как-то депутат, что дескать охота с вышки – не охота, а убийство, и отправился на лося пешкодралом, по лесу, в одиночку. Приятели на вышке бухать остались, а он поперся. И заблудился, конечно. К полудню вышел на заброшенную деревню, проверил еще раз мобильник, удостоверился, что связи нет как нет, и решил отдохнуть для начала, воды напиться: во фляжке-то водка была, а пить хотелось зверски. Присмотрел он колодец во дворе одного дома, водку из фляжки выпил одним глотком и подошел ближе, чтобы фляжку водой наполнить. Колодец странным оказался, нерусским совсем. В виде беседки, с каменными столбами, мощеным двориком. И не сруб, как наши колодцы, а просто дыра в земле. Ограждение только хиленькое, деревянное. Заблудившийся депутат осторожно наклонился над водой, посмотрел на свою родную рожу, опухшую и испуганную, и неожиданно вкрадчиво произнес в черную бездну:

- Анаэ-эль, куда же ты пропал, мальчик?

И ответ услышал из глубины:

- Филипп Прекрасный, господин мой…

Депутат похолодел, дотронулся рукой до лба. А на голове обруч железный, с острыми зубцами, вроде короны. И волосы вдруг длинными стали, вниз свисают прядями. Депутат качнулся, потерял равновесие, всем телом навалился на хлипкие перила…

Последнее, что он услышал, был хруст ломающихся ограждений колодца.

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

  • 7 месяцев спустя...

Ад для форсюзера.

 

Пальцы охватывают рукоять, уже изрядно нагретую: тренировка продолжается второй час, а Учитель и не думает сбавлять обороты. Чтобы удар получился качественным, нужно как можно крепче сжать пальцы, я это и без него знаю, только поди сожми их, негнущиеся.

Быстрым движением Учитель показывает, куда направит свою следующую атаку, но я катастрофически не успеваю.

- Двуручным слева! – кричит он. Это его коронный удар: с двух рук, резаный, уходящий. Пока перед ним никто не может устоять. Я падаю на колено, но успеваю отбить.

- Держи линию! – следует приказ. Я молниеносно разворачиваюсь в обратную сторону, парируя еще один, и еще один – наискосок.

- Сетка, - недовольно комментирует Учитель. Какая еще, к ситхам, сетка?? А, да…

 

***

 

После смерти ему зачитали официальный список преступлений. Он думал – побед. А оказалось – нет. Виновен, был вердикт Создателя. Заслуживает ад. Пока не осознает содеянное.

 

***

 

Я – клерк в нотариальной конторе. Перед моими глазами череда чужих жизней, смертей, свадеб, разводов, усыновлений, установлений отцовства. На вшитом в каждое дело чистом листке бумаги я ставлю квадратный штамп «уплачено». Я смутно понимаю, что где-то лежит и мой белый листок, и молю мир поскорее поставить печать, освобождающую меня из этого ада. Но для этого я должен вспомнить, где и когда совершил ошибку. Легко сказать – вспомнить! С каждым годом, часом, минутой в этой конторе мое прошлое покрывается сизой дымкой, растворяется в небытии. Я забываю, и это катастрофа.

Моя единственная надежда – два дня в неделю: вторник и четверг. В эти дни я чувствую, что еще не все потеряно, что я сумею вспомнить все.

Сжимая пальцы на рукояти, я выхожу на теннисный корт…

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Девочка со спичками.

 

В коробке было пятнадцать спичек. Почему пятнадцать – ей никто не сказал, да и говорить было некому: коробок просто оказался в ее кармане, как будто был там с самого ее рождения.

Вполне возможно, так оно и есть.

Первую спичку она зажгла практически сразу же, когда ей стало невыносимо идти в полном одиночестве, холоде и мраке, но поскольку опыта в таких делах у нее было мало – огонек сразу же погас.

Это была очень короткая жизнь, жизнь восьмимесячного младенца, умершего сразу же после своего единственного первого вдоха.

Она чертыхнулась и тут же чиркнула новой. На этот раз спичка разгорелась на славу, ярко и щедро, хотя и недолго.

Это была жизнь воина, полная опасностей и битв. Парень даже не почувствовал, что его не стало.

Она потрясла коробок. Спички весело зашуршали в его утробе. Она небрежно поддела ногой их черных обгоревших собратьев, откидывая подальше в пустоту. Всего две из пятнадцати, улыбнулась она, зажигая новую.

 

Одни сгорали стремительно, другие – еле тлели. Пара спичек упорно не хотела угасать, и в итоге огонь обжег ей пальцы. Еще две – она потушила сама о дно коробка. Обугленная горстка у ее ног росла катастрофическими темпами, пока в один момент она не осознала, что когда сгорит последняя – уже ничто не сможет спасти ее от бесконечного одинокого существования в холоде и мраке.

Теперь, перед тем как чиркнуть о коробок, она с любовью разглядывала каждую спичку, грела ее в пальцах, долго не решаясь зажечь, а после того, как огонек разгорался – лелеяла как единственное чудо во вселенной.

Вполне возможно, так оно и есть.

 

Дворцы сменялись хижинами. Невероятные приключения – унылым существованием. Любовь – ненавистью, красота – уродством. Она берегла от угасания каждую и с тоской вспоминала, как бездарно и самонадеянно разбазарила свои первые спички. Теперь-то она ни за что не потушила бы ни одну, и осужденный на казнь получил бы пожизненное заключение, а попавший в катастрофу – выжил бы, даже ценой страшных увечий.

Она стала скупа. Она не давала разгореться пламени, ведь в этом случае спичка сгорела бы гораздо быстрее. Она уже не торопилась зажигать новую. Можно сказать, тянула время, если бы в ее персональном космосе было бы такое понятие. Время обозначали лишь крошечные угольки у ног.

Наступил момент, когда в ее коробке осталась последняя спичка.

 

***

В январе у меня годовой отчет. А через полгода – полугодовой. По вторникам я хожу в регистрационную службу, по пятницам – в статистический отдел.

В воскресенье я чищу дома пылесосом ковры, в понедельник – мою пол. Каждый вечер я надеваю рюкзак и отправляюсь в ближайший супермаркет. Почему с рюкзаком – загадка даже для меня. У моих соседей, должно быть, сложилось впечатление, что я таскаю домой тонны продуктов и поглощаю их в одиночестве, перед телевизором.

Вполне возможно, так оно и есть.

 

Я живу так, как живут миллионы моих сограждан. Тогда-то родилась, с такого-то по такое – училась. В настоящий момент работаю. Все как у людей. Я живу в материальном мире, у меня одна голова, две руки и две ноги.

Как миллионам людей, мне снятся разные сны, кошмарные и веселые, длинные и короткие. Сны это отходы мозговой деятельности, такое бытует мнение. Случайные замыкания нейронных связей. Увиденное когда-то по телевизору, услышанное в битком набитом автобусе – ничего более. Образы хаотично сменяют друг друга. Восьмимесячный малыш, умерший на руках у акушерки, закованный в латы воин в горящей сторожевой башне, мексиканка-танцовщица, дряхлый старик, спятивший заключенный… Дворцы сменяются хижинами. Невероятные приключения – унылым существованием. Любовь – ненавистью, красота – уродством.

Смотреть эти сны утомительно, но почему-то необходимо. Во сне вообще отсутствует логика. Например, я часто вижу, как достаю из коробка последнюю спичку, причем в абсолютной пустоте, где есть только одна-единственная мысль, звучащая как очень знакомый голос:

- Все повторится.

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

"самый кошмарный сон тот, от которого не можешь проснуться" (не помню, кто)

Телеграм-чат Живой Эзотерики
WEB-ВЕРСИЯ Телеграм-чата Живой Эзотерики
Сделать подарок Живой Эзотерике на Sobe.RU

algiz.pngkeno.pngЧеловек — это канат, протянутый между животным и Сверхчеловеком, это канат над пропастью.

dra_gold.gif
Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Вот не помню тоже, но где-то вскользь промелькнуло, что человеку дается пятнадцать попыток. Конечно, может мне это и приснилось )))

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

  • 2 недели спустя...

Точка Ноль. (сюжет нагло сворован с романа Цитадель и перевернут мной вверх тормашками)

 

Никто не думал, что белые дьяволы с равнины пойдут войной на жителей гор. Жители гор были мирными людьми, военному искусству не обучались, пасли коз, выращивали виноград, поэтому завоеватели стремительно продвигались вверх, оставляя за собой сожженные селения и груды трупов. Белые дьяволы рвались к хранителям солнца и их предводителю, владыке гор. Ходила легенда, что Хранители сторожат несметные богатства, поэтому самый главный белый дьявол, правая рука владыки равнины, так рвался на вершину.

И он дошел до владыки гор, сея смерть на своем пути. Владыка гор принял пришельца и внимательно выслушал его требования, старые как этот мир. Власть, богатство, тайные знания – ничего нового. Владыка гор вышел на сторожевую стену, где стояли дозорные. Белый дьявол, сопровождаемый своими солдатами, следовал за ним. «Я жду твоего ответа», презрительно сказал он. Старец внезапно усмехнулся в лицо гостю и тихо дотронулся до плеча одного дозорного. Юноша, не колеблясь, сделал шаг в пропасть. Так повторилось шесть раз. Шесть юношей по сигналу своего повелителя закончили жизнь в горном ущелье. «Это мой ответ», - сказал владыка гор белому дьяволу.

И белый дьявол отступил, не получив ни власти, ни богатства, ни тайных знаний.

***

…я знал, что когда-нибудь это случится. И когда почувствовал легкое прикосновение к своему плечу, прыгнул в ущелье, навстречу смерти. До этого я видел, как трое дозорных исчезли в пропасти, и надеялся до последнего, что рука смерти не коснется меня. Хотя бы на этот раз. Но он коснулся, и я шагнул в бездну. А потом ждал, ждал, очень долго, целую вечность…

***

Потом была целая вечность боли, и все что я помню, это запах трав, крови, мочи и разлагающейся плоти. Потом я увидел лицо старика, огромное и страшное. Потом услышал его слова, о жизни, о смерти, о мести. О том, что он подобрал меня в ущелье и склеил как разбитый сосуд. Не из человеколюбия, а для собственного удовольствия. Развлекался он так на досуге. Потом я встал на ноги, вышел из хижины. Потом – это год спустя, так мне этот старец сказал, но мне тогда казалось, что все произошло в один миг – падение, темнота, запах трав, старческий голос и ослепительное солнце.

Когда ноги стали немного меня слушаться, я доковылял до озерца и долго смотрел на свое отражение. Я стал даже не уродом, это мягко сказано. Невозможно описать словами, как обезображен я был, восстав после смерти. Я понял, что идти к людям с таким лицом, с вывернутыми в суставах конечностями и искривленным позвоночником, - невозможно. Я остался со стариком, собирал травы, доил коз и стриг овец. Лучше бы я умер. Как же я ненавидел своего спасителя. И в одно ненастное утро я ушел, вниз, на равнину. К белым дьяволам.

***

Это я – убил одного из них и присвоил его имя, случайно подслушанное из его разговора на постоялом дворе. Это я – пришел в ряды белых дьяволов, рассказав придуманную наспех сказку о врожденном уродстве. Это я – казнил своих соотечественников, жителей гор, когда воевал на стороне завоевателей. Это я – прославился. Это я – приблизился к дворцу владыки равнины. Это я – стал его правой рукой, ушами и глазами. Это я – ждал, ждал, как тогда, в ущелье, это я – упивался воображаемыми сценами жестокого убийства своего мнимого господина. Это я – видел плохо скрываемую ненависть в глазах других его приспешников и еще хуже скрываемое отвращение в глазах продажных женщин, животный страх в глазах служителей и ледяное презрение в глазах владыки равнины. Я ждал.

***

Он собрался в горы неожиданно, ночью. Я был одним из четырех, кто последовал за ним, и понял, что лучшего момента для приведения в исполнение приговора над ним, уже не будет. Мы ехали по каменистой дороге, потом карабкались по уступам, спускались в ущелья. Он явно что-то искал, какое-то место в горах. Я недоумевал, как и остальные, но беспрекословно шел рядом с ним. В какой-то момент я понял, что нужно скрыться, и незаметно ушел в темноту. Я следовал за ними, ориентируясь по звукам их шагов. По проклятиям в мой адрес я понял, что меня сочли дезертиром. Это было мне на руку.

На рассвете они сделали привал, я затаился неподалеку. И тут произошло неслыханное. Он убил их всех, подло и коварно. А потом долго прислушивался, учуяв, видимо, меня.

Он двинулся снова вперед, я за ним. Я уже не горел желанием его убить, я недоумевал, куда он идет. Он искал, это было очевидно. И не находил. Так прошел день, ночь, наступило следующее утро. Он шатался от усталости, кружил на одном месте. Один раз я с ужасом услышал его сдавленные рыдания. А потом он, поскользнувшись, сорвался в ущелье, в пропасть.

Я осторожно спустился к нему, перевернул на спину. Он улыбался. Я подумал, что он нашел, что искал. А потом услышал старческий голос и поднял голову.

Я узнал хижину своего старца, и он стоял рядом с входом, такой же косматый и сердитый. И вдруг я понял, что искал лежащий у моих ног враг.

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

  • 2 месяца спустя...

Муракок *

 

Замок освещался многочисленными факелами преследователей, снаружи раздавались свирепые крики, ежесекундно звучало слово «сдавайся». Зеленоглазый мужчина с тонким длинным шрамом под левой бровью устало вздохнул и прошел к камину. Двойник уже сидела около огня, в джинсах и шелковой ночной сорочке: зов застал как всегда не вовремя.

- Говорила я тебе: не раскрывай все карты раньше времени, - зеленоглазая женщина задумчиво смотрела на взлетающие искры.

Зеленоглазый виновато вздохнул.

- Очень больно было? - тихо спросил он. - Может быть, тебе к знахарю сходить, тьфу, ко врачу то есть?

- Уже была, - женщина осторожно подвигала левой рукой и поморщилась. - Сказал, невралгия. Выписал кучу дорогих лекарств. Если бы не твой доисторический бронежилет, - она кивнула на кольчугу мужчины, - лежать бы мне как минимум с сердечным приступом.

Зеленоглазый машинально пощупал погнутые звенья, аккурат на уровне четвертого и пятого ребер: удар был нанесен качественно, под правильным углом.

- В следующий раз, когда ввяжешься в очередную орденскую интригу, пожалуйста, вспоминай обо мне, - обвинительным тоном продолжала Двойник. - И прошу тебя, больше не пей отраву без необходимости: я двое суток под капельницей провалялась.

Мужчина почувствовал нарастающее раздражение. Одно дело, если бы он напился дрянной самогонки в портовой забегаловке, и совсем другое – встретиться с профессиональным отравителем. Он даже не заподозрил неладное, пока не очнулся в придорожной канаве на окраине города, небрежно засыпанный влажным лиловым песком: его безжизненное тело убийца с полным на то основанием принял за труп и не слишком усердствовал в попытках скрыть следы преступления.

Под капельницей, вот оно что… Зеленоглазый пристально взглянул на женщину. Вытащила из лап смерти, молодец. Но мысль эту озвучивать пока не стал: его беспокойная и полная опасностей жизнь гарантировала мирное существование Двойнику, так что все справедливо.

Мужчина поворошил поленья в камине и перешел в контратаку.

- Ну и ты тоже хороша, - он ехидно приподнял левую бровь, отчего тонкий шрам заалел на его бледной коже. - В следующий раз, когда познакомишься с очередным колдуном, не целуйся с ним и уж тем более не тащи к себе домой, со всеми вытекающими из этого прискорбного факта последствиями... Найди себе уж лучше какого-нибудь сантехника: и в хозяйстве полезно, и я не буду дюжину дней ощущать себя полудохлым огрызком потустороннего пиршества.

Огонь медленно угасал, время встречи неуклонно подходило к концу.

- Ну и что мы будем делать? - нехотя спросила зеленоглазая.

- Ты, конечно, сейчас проснешься, проглотишь бутерброд с жидким чаем, а потом побежишь на работу делать годовой отчет, - флегматично отозвался мужчина.

- А ты… - она виновато взглянула на окно, где плясали языки огней.

- Уйду, - сухо сообщил зеленоглазый. – Здесь подземный ход есть.

Двойник сосредоточенно смотрела на огонь. У нее годовой отчет и невыплаченный кредит. И еще бы пару лет спокойного существования…

- Твои пара лет тянут на мои двести, - возразил он на ее мысли. - С отчетом разберутся коллеги, с кредитом – приставы. Зато я бы отдохнул в Королевской тюрьме, лет пятьсот, а?

Она покивала головой. Подошла ее очередь, это было очевидно.

- Ладно, уговорил, - ворчливо ответила женщина, делая шаг в угасающий камин. Зеленоглазый весело улыбнулся ей вслед и потер руки. Кухня в Королевской тюрьме отменная, библиотека обширнейшая, а что касается ограничения свободы – так первые полсотни лет он просто отоспится всласть…

Мужчина осторожно выглянул из окна. Преследователей заметно прибавилось: подошло подкрепление. По двору метались причудливые тени от факелов, вьючные животные испуганно и пронзительно верещали. Он слегка повернул голову в сторону камина. Через короткий промежуток времени Двойник так же увидит причудливый свет полицейских мигалок и так же поморщится от оглушающего воя сирен…

Зеленоглазый толкнул дверь и вышел наружу.

- Да сдаюсь я, сдаюсь, - пробормотал он, улыбаясь одному ему известным мыслям.

 

* «Муракоки – это такие специальные ребята, как бы тебе объяснить... Видишь ли, они верят, что живут в нескольких телах, в разных Мирах — причем одновременно!» (с) М.Фрай.

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

  • 1 месяц спустя...

Телепортанты

 

Свичкова на смЕтане – это, знаете, такое блюдо, о котором можно говорить в двух вариациях. С покровительственной небрежностью – тем людям, кто в Праге отродясь не был. Дескать – многозначительно – ел я эту свичкову, ну, ничего, нормально.

А тем, кому посчастливилось хоть раз отведать сию редкостную дрянь – те же самые слова, но с таким выражением лица, что только бывалый гурман сможет оценить весь спектр переживаний при упоминании этого блюда.

Вот и сейчас, майским теплым вечером, я сидел в одной из пражских «хоспода» и поглощал пресловутую свичкову на смЕтане, а выражаясь русским языком – жесткую как подошва говядину, умершую от старости, мумифицированную и только потом брошенную на алтарь высокой чешской кухни, вкупе с раскисшей булкой без корки, что называется кнедликом. Запивал я это дело, впрочем, отменнейшим темным пивом, сваренным в той же «хоспода», поэтому, выражаясь суммарно, был не слишком недоволен жизнью. Вечер только начинался, так что собратьев по трапезе было немного: немолодая пара кофеманов, задумчиво медитирующих на свои чашечки, да слегка потраченный жизнью бородатый дядька в углу.

С такими пронзительно голубыми глазами – что я, случайно встретившись с ним взглядом, в первый момент обомлел. Дядька мое замешательство расценил адекватно: сразу же пересел за мой столик со своей литровой – а в Чехии это самая маленькая пивная тара – кружкой.

 

- Я это… гаишник бывший, - начал он на чистейшем русском языке, так что мне пришлось вторично обомлеть, причем от двойного удивления: по поводу русской речи и профессии своего знакомца.

– Дэпээсник, гибэдэдэшник… - тут же пояснил он. Я понимающе кивнул. А следом – непонимающе нахмурился. Вид у бывшего хранителя спокойствия на российских дорогах был, мягко говоря, затрапезный. На откровенного бомжа он вроде бы не тянул, но и на преуспевающего туриста – тоже.

- И как вы здесь… - я неопределенно махнул рукой. Гаишник немедленно оживился, подвинулся ко мне со своей кружкой и сделал знак официанту – принести еще. Я не возражал, хотя ясно понимал, что заплатить за добавку придется мне.

- Тут такое дело со мной вышло… только не думай, что я псих. Я не псих, - обиженно заметил он и начал рассказ.

- Тому уж восемь лет, делу-то. Зимой это случилось, рядом с Люберцами, Московская область. Мороз – минус двадцать пять, мы со смены возвращались, с трассы. Впереди – «ниссан». Ну какой «ниссан», так, ниссанишко, - гаишник подавился нервным хихиканьем. - А нас трое: водитель и я с напарником. Мы так тихонько – гололед был – за этим чудиком едем, а он то ли занервничал, то ли заснул, но на повороте вылетел в кювет. Там поворот недалеко от города, петелька такая, ну его и закрутило. Мы, ясно дело, тормознули на обочинке и к машине бежим. То есть бежим, и напарник мой на ходу неотложку вызывает, все путем. Его и не сильно прижало-то, должен быть жив по идее…

Ну, подбегаем мы, дверцу так аккуратненько открываем… А там.

Рассказчик прерывисто вздохнул и округлил свои небесно-голубые глаза.

- Там – одежда, - упавшим голосом поведал он. – Бабская. Шубка, джинсы, сапоги с каблучищами…

Я сухо сглотнул: в горле пересохло, а в области солнечного сплетения появился свинцовый комок.

Столько долгих лет. Замыкал я этот круг.

- Что значит – одежда? – хриплым голосом спросил я гаишника.

- Одна одежда, без ничего, - уточнил он шепотом и оглянулся. Я тоже.

- Вдето все одно в другое, как будто была баба – а потом испарилась. А одежда осталась.

Я нервно усмехнулся и сделал глоток пива.

- Ты не думай, я не псих, - он отчаянно смотрел на меня. – Я никому еще… Просто взглянул на тебя, а у тебя глаза… Темное золото…

Я отвел взгляд.

- Ну одежда, и что? – спросил я, стараясь не смотреть ему в лицо.

- Так это еще не все, - лихорадочно продолжил он. – Мы, ясно дело, опешили. А я голову поднял, смотрю – идет.

Он тоже глотнул пива и заперхал. Я молчал.

- Идет баба, от леса, через поле. Голая. Волосищи рыжие, длинные. А сама – голая. И луна. И мороз под тридцать. А она – как на пляже, ну, где голяком все бегают.

- Нудистском.

- Точно… Подходит она к нам. А глаза у нее – темное золото, жидкое, жуткое такое. Мы, ясно дело, попятились. Напарник за рацию схватился. А я – за крестик. И молитву шепчу. Николая-чудотворца. Колькой меня зовут…

Колька…

Я изо всех сил стараюсь вести себя так, как будто ничего не происходит. Просто местный псих байки травит. Небось, еще кружку пива потребует за рассказ.

- Она на нас своими глазищами зыркнула и говорит, дескать, все забыли, что видели. Обычное дэтэпэ, все живы, все нормально. Я смотрю – напарники мои расслабились. Витька с неотложкой связался, место аварии сообщает. Серый – Серега то есть – к нашей машине поплюхал. А я – стою как истукан. И понимаю, что. Никак!!!

Гаишник последнее слово выкрикнул с такой болью, что она отозвалась и в моем теле. В районе солнечного сплетения, в самой середине.

- Не забывается, - простонал он.

- Бывает, - с деланным равнодушием ответил я. – Ну и что дальше?

- Не забывается, никак, - повторил он. – И я пропал.

- Куда – пропал?

- Сюда – пропал.

Я медленно выдохнул. А потом так же медленно вдохнул. Столько долгих лет. Замыкал я этот круг.

- Смотрю – я уж и под мостом, - торопливо продолжил он. – Вылезаю на мост, там фигуры. Распятие. Я как стоял, так и повалился на колени… Не веришь мне…думаешь, за кружку пива… ну и …. с тобой.

Он выматерился и направился к выходу.

- Стой, - тихо сказал я.

 

***

 

Я отлично помнил эти небесно-голубые глаза, и этот животный ужас в них, и мертвый лунный свет, и черный лес. Двое – забыли сразу, а этот – ну никак. Стоял, вцепившись в амулет, и бормотал заклинания. Так себе амулет, даже не заряженный. Человек на орудии пытки. Вполне в их духе. Но – сработал таки.

- Стой! – сказал я, и когда он оглянулся, впился в свет его лазурных глаз своим раскаленным дожелта, темным, жидким, жутким золотом.

А потом вышел из «хоспода» вслед за ним.

Столько долгих лет. Замыкал я этот круг.

Это я его привел. На встречу к тебе.

И уже выходя за порог, я ясно видел, как на следующее утро пражские полицейские вытаскивают из-под Карлова Моста окоченевший труп какого-то бродяги.

И никому в этом городе даже не придет в голову связать эту смерть с другим происшествием. С аккуратно сложенной мужской одеждой на роскошной кровати «кинг-сайз» в «Марриотте».

Сложенной таким образом, как будто владелец – просто растворился в ее изнанке.

У меня все получилось.

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

  • 1 месяц спустя...

Наследник

 

Это было очень древнее существо, волею злой судьбы занесенное в Быстрый Мир. Быстрый, это потому что его коренные обитатели двигались так стремительно, что существу было очень тяжело увидеть что-то определенное кроме янтарного мельтешения тонких и хрупких лучей. Впрочем, в теплом ветре, создаваемом хозяевами Мира, существо любило греться, поэтому поселилось вблизи одного из городов и стало его охранником.

Город стоял на самом оживленном торговом пути и был лакомым куском для захватчиков всех сортов и мастей. Ожесточенные бои гремели здесь каждый год, но на удивление, поселение не разрушалось, а даже наоборот, завоеватели принимались за новое строительство, возводили крепости, форпосты, церкви и колокольни. Существо одобрительно покачивало тем, что можно было принять за голову – уродливую, с разинутой пастью и крошечными щелками-глазками: с течением времени оно постепенно приняло форму, привычную человеческому глазу. Да, да – хозяева Быстрого Мира называли себя «людьми», то есть «светящимися», и существо согласилось с этим названием. Так вот, существу нравились эти каменные постройки, они хотя бы не передвигались с огромной скоростью, не в пример их недолговечным строителям – невероятно уязвимым, уходящим из Мира так легко и быстро… Существо слегка завидовало этой легкости исчезновения, оно знало, что ему самому уйти из этой вселенной будет невероятно тяжело, а еще оно знало, что это возможно лишь при условии, если оставит вместо себя преемника – превратив один из этих янтарных лучиков в темную холодную громадину.

Наследника, короче.

 

***

 

Один за другим они уходили в Вальгаллу – суровые северные воины, сраженные коварным противником. Истекая жизненной багровой силой, они уходили из древнего города, оставляя крепости и церкви лесным варварам. Без сожаления – они выполнили долг до конца. По крайней мере, так казалось одному из этих воинов, когда он, задыхаясь и цепляясь за тонкие деревца, карабкался по каменистому склону. Спины уходящих товарищей он давно потерял из вида, да и Асгард уже не маячил на расстоянии вытянутой руки : с каждой каплей потерянной крови он терял веру в мифический полярный рай, страстно желая остаться – любой ценой. Шатаясь, он на мгновение прислонился к огромному валуну и бессильно закрыл глаза. В этот момент ему показалось, что долгий путь окончен, и идти никуда не нужно уже, да и некуда: он пришел в свою Вальгаллу.

Существо ощутило теплый багровый ветер. Освобождение, подумало оно и раскрыло уродливую пасть…

 

***

 

Когда-то существо было человеком, а сейчас его безумно раздражали эти янтарные стремительные лучи, и только каменный город слегка успокаивал. Еще его бесила легкость, с какой они уходили из Мира – теплые и мягкие, уязвимые и бессмертные одновременно. В отличие от него они были свободны. Существо, когда-то бывшее человеком, знало, что ему самому уйти из этой вселенной будет невероятно тяжело, а еще оно знало, что это возможно лишь при условии, если оставит после себя наследника. Но никто больше не уходил в Вальгаллу, цепляясь за корни вывернутых из земли деревьев, никто не терял багровую силу, поэтому бывший воин потерял надежду, принял свое пожизненное каменное заключение и большую часть времени просто спал безрадостным сном.

 

***

 

- Сфоткай меня, а? Смотри, какой валун. Сейчас… вот так, - человек взгромоздился на гранитный камень и мечтательно запрокинул голову к небу. Существо недоуменно раскрыло крошечные щелки-глазки и увидело янтарный свет. А еще - ощутило теплый багровый ветер. Наследник, подумало оно.

- Красивый город, - продолжил «светящийся», сползая с камня. – Обязательно приеду еще раз… Покажи, как получилось, - он заинтересованно уставился в дисплей фотокамеры.

Существо радостно ухмыльнулось. Вернется, подумало оно и раскрыло пасть.

Не поглотило, нет. Просто предупреждающе щелкнуло холодными каменными зубами…

 

52b4ddfffbe0.jpg

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

  • 2 месяца спустя...

Возвращение духа

 

Предисловие: по хорошему, форма этого рассказика - в виде таблицы: слева он, справа она. Но тут наверное не получится такой выверт, так что ставлю поочередно.

 

Под ногами древняя знакомая мостовая, по вросшим в землю булыжникам шагают мои (не совсем мои, впрочем) ноги – обутые в ботильоны от Марцетти, замшевые, со стразами. Мне это с одной стороны очень дико: все-таки разгуливать в женском теле непривычно, хотя разве я разгуливаю? Я возвращаюсь. А с другой стороны – это я все о ботильонах – очень даже привычно. Моя собственная обувь, сапоги из мягкой оленьей кожи, тоже были украшены – но не тусклыми стекляшками, а настоящими драгоценными камнями, и точно так же ступали по этим же самым камням. Только мостовая тогда не была изуродована асфальтовыми ожогами.

Законная обладательница ботильонов наверняка недоумевает, зачем ее в одиночку понесло в эту дыру, к древним развалинам замка – моего замка. Почему не взяла организованную экскурсию, в автобусе, с гидом, безликую, равнодушную, вперемешку с бутербродами, «зелеными» остановками, короткими фотосессиями, оживленной трескотней попутчиц, запахом дешевых водительских сигарет, дремотой на обратном пути… Почему не осталась в отеле… и так далее.

Это ее недоумение я чувствую и своей какой-то частью. Потерпи, говорю я тихо, уже пришли.

***

Объяснение одно – мне просто до чертиков надоело валяться в гостинице на широкой кингсайзовой кровати и пялиться в телевизор. Еще с вечера я решила устроить себе выходной и просто всласть полениться, а точнее – выходной позарез требовался моим стертым ногам. И вот результат: меня хватило всего на два утренних часа, за которые я так устала от неподвижности и мелькания картинок на экране, что взвыла, натянула на свои бедные ножки новые брендовые ботильоны (зима-весна этого года, наисвежайшие то есть) и рванула вниз, отогревать свою одинокую душу зеленым чаем.

Нет, не кофе – я его терпеть не могу.

На столике валялись проспекты, реклама экскурсий. Замки, замки, замки… Древние развалины, годящиеся лишь для туристического бизнеса. Я зевнула, допила чай и зашла в агентство.

Нет, сейчас экскурсий туда нет, не сезон, ответила мне скучающая девушка и посоветовала отправиться на рейсовом автобусе. Еще чего, подумала я…

А через час уже ехала на заднем сиденье совершенно пустого салона – ровным счетом не понимая, зачем.

***

Я по-хозяйски вошел в главные ворота. Навстречу кинулись собаки, залаяли, взвыли, попятились. Я улыбнулся. Нет, никто не видит, как я улыбаюсь, смеюсь или плачу. Меня нет и в то же время я – есть. Странно, да?

На самом деле ничего странного. Я просто испугался смерти. Куда угодно, сказал я, когда меч со свистом разрезал воздух рядом с моим телом. Воздух был горяч, ал и неподвижен, я увяз в нем как в осеннем болоте, лишенный возможности двигаться. Куда угодно, лишь бы жить.

Да, я трус. Я – не прожил свою смерть тогда. Я – пришел прожить ее сейчас. В этих дурацких ботильонах, с накрашенными ногтями, глазами и губами. Смешно, да?

***

В подвале замка я жутко замерзла, да и все эти орудия пыток никаких эмоций не вызывали, поэтому я выбралась из самодельного музея болевых искусств наверх, по замшелой лестнице, которая того и гляди – рухнет, вместе со мной. Обслуга замка возилась в самодельном загончике, перенося туда барашков из сарая. Барашки отчаянно блеяли от близкой перспективы стать шашлыком, собаки заливались лаем. Мне почему-то стало страшно.

Я достала бутерброды, которые чуть не были съедены вместе со мной этими же самыми дворовыми собаками. Зверюги накинулись на меня всей сворой – точнее, окружили и выли как на покойника, этаким хором, но почему-то когда я заплатила за входной билет, они враз смолкли и разбрелись по двору. Деньги – сила…

Я осторожно присела на подоконник и развернула пакетик с колбасой. Здесь, на самой верхотуре развалин, царствовали ветер и солнечный свет. Они гонялись друг за другом среди этих полуобрушенных стен, резвились как щенки. Я уселась поудобнее, вонзила зубы в бутерброд… и чуть не подавилась: мимо меня пролетел… дракон!

***

Я понятия не имел, куда меня занесло тогда, с перепугу, и только несколько столетий спустя наконец понял, в каком направлении двигаться – чтобы вернуться. Станете бесплотным духом – не верьте сказкам, что дескать они могут мгновенно перемещаться в пространстве и проходить сквозь стены… там и пространства-то нет совсем, а уж в Мире передвигаться им совсем тяжко. Это если без посторонней помощи. Я потерял счет всем тем милым людям, которые на короткое время становились моими попутчиками, точно так же как и эта, в ботильонах, недоумевая – зачем их черт понес туда-то и туда-то.

Да, вот так я стал чертом… печально.

Но теперь мой путь окончен: нет никаких развалин, асфальтовых трупных пятен на древней мостовой, линий электропередач и бензиновых повозок. Есть – замок, величественный и неприступный, и боевые кони ржут в конюшне, и борзые скачут на привязях, и слышен лязг металла.

И дракон тут как тут – летит, щелкает.

***

- Аист, - сказала я, и дракон превратился в самую мирную и романтичную птицу на этой земле. Вмиг все встало на свои места, я достала фотокамеру и лихорадочно щелкала затвором. Аист тоже щелкал, как деревяшкой стучал в своем гнезде – совсем близко, на уцелевшей башне замка.

***

Я улыбнулся и поднялся на башню, на самый верх. Здесь царствовали ветер и солнечный свет, играя в прятки между узких бойниц. Я раскинул руки и поднял голову к небу. Мое долгое путешествие окончилось.

***

Погода вмиг испортилась, я добежала до остановки, залезла в теплый автобус, прильнула к стеклу, провожая взглядом развалины, поливаемые дождем. Зачем меня сюда вообще понесло, в этот замок, в одиночку?

- Вот какого… - сказала я почти вслух, снимая ботильоны, раскисшие от ливня.

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

  • 8 месяцев спустя...

Танцы на атомной станции.

 

- Ты не спал, что ли? – я приподнялся на локте и прищурился в распахнутый проем палатки. Мой напарник уже надел комбинезон и сейчас прилаживал шлем, приглушенно мыча.

- Утро же, - он, наконец, справился с застежками. – Вставай.

Я зевнул, смачно, с подвыванием. Вставать не хотелось, хотелось укрыться с головой в спальном мешке. Сюда, в окрестности законсервированной атомной станции, мы прибыли поздней ночью. От ближайшего населенного пункта сто двадцать километров, дорога была отвратительной, поминутно приходилось останавливаться и разгребать завалы из рухнувших деревьев, поэтому двигались мы со скоростью улитки, ползущей вверх по склону.

Я поднялся, надел комбинезон и вышел наружу. Утро оказалось сереньким, хотя вчерашний ослепительный закат и предвещал ясный день, начинал накрапывать мелкий дождь, вокруг станции стояла тишина. Наш внедорожник был покрыт сизым налетом, палатка, где мы ночевали – тоже. Я осторожно коснулся его перчаткой, брезгливо сощурился. На первый взгляд, налет казался спорами или семенами, по крайней мере, у него был органический вид. Явно не известковая пыль, смоченная дождем… Я посмотрел вверх. Дождь усилился, но не спешил смывать споры с поверхности машины. Даже наоборот, ветровое стекло вмиг покрылось толстым слоем, как и стекло моего шлема.

- Гадость какая, - водой из бутылки я ополоснул стекло.

- Идем? – напарник закинул карабин за спину. У меня имелся такой же, плюс фотокамера.

- Думаешь, повезет?

- А дуб его знает, - проворчал он и протиснулся между бетонными плитами ограждения станции. Прошлая экспедиция обнаружила аборигенов, но никаких документальных данных не смогла представить. Члены поискового отряда лишь дали им название «пляшущих человечков». Для них и предназначалась моя фотокамера.

 

***

- Кажется, этой штукой недавно пользовались, - мой напарник рассматривал лебедку. Массивный механизм, действительно, казался рабочим. Я дотронулся до блока, покрутил рукоятку. Платформа медленно оторвалась от земли и зависла в метре.

- Девочка! – вдруг сказал напарник, указывая на полуразрушенное перекрытие примерно на уровне пятого этажа. Я выхватил камеру, оставив блок, платформа грузно приземлилась, подняв пыль. Девочку ни грохот, ни моя камера не испугали. Она маячила руками у самого своего личика и строила гримасы.

- Немая, - напарник внимательно смотрел на девочку. Та приплясывала на замшелой балке, быстро перебирая пальчиками у своего рта. – Давай на платформу, я тебя подниму, снимешь поближе. Она не боится, это очевидно.

Я ступил на шаткую поверхность, одной рукой схватился за веревочное ограждение. Напарник подошел к блоку и привел в движение механизм. Меня медленно потянуло вверх, покачивая. У третьего этажа платформа остановилась. Я взглянул вниз. Напарник напряженно стоял у блока, расшарашив ноги и сгорбившись.

- Что там? – у меня как-то нехорошо заныло под ложечкой. – Может, отсюда снять?

- Знаешь, что она говорит? – напарник поднял голову и кивнул в направлении немой. Та уже сидела на балке, всего в нескольких метрах от меня, свесив ноги и улыбаясь беззубым ртом.

- Говорит?

- Я понимаю язык немых, - ответил напарник. Отчего-то в его голосе послышалась такая ненависть, что я окаменел. Ощущение нереальности происходящего стремительно нарастало. – Она сказала, что ты привел меня сюда, чтобы… убить.

- Убить? Ты чего??!!

- Она сказала, что ты – не человек, - глухо сказал он.

- Что за… - я задергался на платформе, - ты спятил… спускай сейчас же!!

Последнее мое слово превратилось в утробный вой: напарник сделал резкое движение, и платформа ушла из-под моих ног, меня швырнуло на выступ, и наступила темнота.

 

***

Я с воплем сел, мотая головой. Никакой палатки, разумеется, не было и в помине: ночевали мы на разложенном сиденье внедорожника. В окно заглядывало утреннее солнце. Никакого дождя, никаких серых спор на ветровом стекле, да и тишину нарушал птичий гомон.

- Ты чего?

- Да гадость какая-то приснилась, - я вывалился из машины и долго пытался отдышаться от недавнего кошмара. Даже не верилось, что это всего лишь сон. Напарник тоже вышел, потянулся, зевнул, смачно, с подвыванием.

- Думаешь, повезет? – он кивнул на камеру, которую я повесил на шею, рядом с карабином.

- А дуб его знает, - я застегнул шлем и двинулся по направлению к полуразрушенной бетонной стене. За спиной я слышал его шаги. Почему-то мне очень не нравилось, что он идет за мной, поэтому уже на территории станции я замедлил шаг, пропуская его вперед.

- Девочка! Снимай! – напарник указал на ребенка. Нет, она не стояла на уровне пятого этажа, как в моем бредовом сне. Девочка сидела на корточках рядом с массивным блоком и платформой.

- Эй, цып-цып!! – он осторожно двинулся к ней. Я остолбенело смотрел на ее губы и пальцы. Они быстро двигались, исполняя замысловатый танец. Глаза ее смотрели на меня, не мигая.

- Стой! – сказал я, снимая камеру. Я никогда не изучал язык немых, но почему-то именно сейчас я вдруг понял, что она говорит. Он привел меня сюда, к этой платформе, к лебедке, к этой девочке – чтобы убить. Я прерывисто вздохнул, откинул ненужную камеру и решительно снял с плеча карабин.

 

***

Я перевернул его лицом вверх. На губах пенилась кровь, глаза стекленели. Девочка держала его голову на своих коленях, плотно прижимая затылком к своему животу.

- Ты… не человек… - прошептал он, замирая в ее руках. Я положил карабин и взглянул на ребенка.

- Брысь отсюда! – приказал я. Девочка неохотно отпустила голову, поднялась, отошла к стене. С каждым шагом ее тело становилось радужно-прозрачным, как мыльный пузырь. Когда она слилась со стеной, я отвел глаза и опустился на колени рядом с его головой.

Я охватил руками его уши, приподнял, прижал его затылок к своему животу, сладострастно вздохнул. Мне было очень хорошо.

- Нет, не человек, - выдохнул я в экстазе.

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

  • 1 месяц спустя...

Пикник на обочине (из цикла "Дачные истории")

 

 

 

На этой обочине я появляюсь очень редко, наверное, один раз в миллиард световых лет, а может быть, и еще реже. Но уж если появляюсь – устраиваюсь с максимальным комфортом. Конечно, не межгалактический ресторан, но пикник на то и пикник, чтобы мириться с небольшими неудобствами, которые, впрочем, всячески стараешься свести к нулю. Например, я люблю горячую пищу. Не холодные сандвичи с мумифицированной курицей или беконом, а свеженький гуляш из мяса гуаны. Ну, поняли, да? Для этой цели у меня походная керосинка на универсальном галактическом топливе и еще куча разных приспособлений, купленных в многочисленных супермаркетах одной звездной системы, славящейся низкими ценами на подобные гаджеты.

Обочина так себе: населена, как и всякая обочина, аборигенами, которые до последнего времени, за малой продолжительностью их бренной жизни, и слыхом про меня не слыхивали. Впрочем, они мне не мешают: инстинкт самосохранения – чрезвычайно пользительная штука для населения именно этой обочины – заставляет их спешным порядком уползать в свои норы, таиться там, пока я пикникую (хорошее слово, да?), облегченно вздыхать, когда я наконец-то выключаю свои гаджеты, собираю за собой мусор и улетаю прочь по своим вселенским делам; и передавать легенды о моем втором пришествии – легенды, похожие на страшные сказки.

Впрочем, меня это мало беспокоит. Пусть сочиняют, я не против. Лишь бы не мешали мне пикниковать в мое удовольствие, и бог с ними. Или как его там зовут…

Но за последние полтора миллиарда световых лет на моей законной пикниковой обочине поселились какие-то наглые гады. То ли прилетели сюда с окраины вселенной, то ли местное население мутировало, но факт остается фактом – аборигены обзавелись мощным оружием, способным нехило испортить мой традиционный пикник. Мощное – это на их взгляд, так как ведут они себя страшно нахально, как будто бессмертны и подобны мне… Нет, не так. Будто подобны Мне! Да, именно с большой буквы. И что я замечаю: их боятся все остальные не меньше, чем меня. А этих наглецов так и тянет туда, где я традиционно раскладываю все свои гаджеты, зажигаю керосинку и готовлю гуляш.

Я их последнее время называю: Сталкеры. Хотя более приличествующее для них имя: Идиоты.

Так вот, оружие их мощное даже для меня. Нет, конечно вывести меня из строя им не удастся, во всяком случае, если они не накинутся всей стаей. Но для этого им элементарно не хватает мозгов и храбрости. Лишь отдельные особи вторгаются на мою территорию и чинят всякие непотребности. Они удивленно двигаются вокруг керосинки, обжигаются о пар, дохнут… но все равно – появляются новые Сталкеры, вооруженные знанием погибших товарищей. Когда мне становится совсем невыносимо – я долбаю их крышкой от кастрюльки, где готовится гуляш из гуаны. Что удивительно, они очень живучи, они долго и мучительно умирают; даже раздавленные до полусмерти, цепляются за жизнь. И даже в предсмертной агонии потрясают своим оружием, которое способно, как ранее было сказано, нехило отравить мне жизнь.

Мне совсем не жалко этих идиотов-Сталкеров, которые суются в Зону, о которых слагают легенды, опыт которых записан золотыми скрижалями на драгоценном папирусе. И чтобы навсегда отбить их охоту соваться в великое Неведомое, я применяю патентованное средство: химическое оружие. Да блин! Мне самому тошно от их скрюченных трупов на травке, где я пикникую, но куда деваться! Сталкеры заполонили всю мою обочину, и если прошлый раз они лишь робко совали свои длинные носы на опасную территорию, где смерть настигала их неожиданно и неотвратимо, то сейчас они прутся толпами. Они жадны до чуда, до объедков моего пиршества. Они смакуют каждую крошку, о каждой найденной салфетке с остатками пищи они пишут диссертации, получают нобелевские премии; лучшие умы этих тварей бьются над разгадками необычных явлений и неопознанных летательных аппаратов (хотя это всего лишь косточки от вишен, которые я периодически выплевываю в придорожную канаву).

Я – существо всемогущее, а потому очень терпеливое. Но даже моему благодушию приходит конец. Я устраиваю армагеддон. Я применяю химическую атаку, я крушу их жилища, я бросаю в очистительный огонь скопления их детенышей. Да, мне тошно. А что делать. Они понимают: конец Света. Уцелевшие героически бросаются на меня, я (в броне, конечно) бешено давлю их чем попадя. А что! Они испортили мне пикник!

Остатки разгромленного огромного (по их меркам) войска в панике рассыпаются по округе. На моей обочине – прах, тлен, множество трупов, догорающие остатки их многовековой цивилизации. Большинство из них вели вполне благопристойную жизнь: рожали потомство, собирали пищу, строили жилища. И только неразумные Сталкеры в своей отчаянной попытке понять Великое Неведомое, навлекли на свой род ужасную кару.

Я заканчиваю пикник и собираю вещи. Почему-то я точно знаю – через миллиард световых лет я все равно найду их там. Непокоренных, выживших, расплодившихся, вооруженных еще более мощным оружием…

Так что в следующий раз я привезу портативный экскаватор и сровняю обочину с дорогой, так как эти твари в упор не видят прямого шоссе, по которому двигаются существа, подобные Мне.

И мне их жаль, отчасти. Может быть, после очередного армагеддона, ядерной войны, апокалипсиса и прочих неприятностей, это воинственное племя наконец-то сойдет с обочины, годящейся лишь для пикника всемогущих существ.

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

@Ахаггар, наконец-то я это прочитал :D большое спасибо за цитату! :)

Телеграм-чат Живой Эзотерики
WEB-ВЕРСИЯ Телеграм-чата Живой Эзотерики
Сделать подарок Живой Эзотерике на Sobe.RU

algiz.pngkeno.pngЧеловек — это канат, протянутый между животным и Сверхчеловеком, это канат над пропастью.

dra_gold.gif
Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Эдуард, если вы про "Пикник...", то скорее спасибо осам, которые меня реально достали)))))

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Веретено

 

Это был идеальное королевство.

Нет, правда. Никто в нем не знал страданий и нужды, не было у его обитателей страха и горя, да и смерть приходила к ним сладостным сном, без мучений и конвульсий. Ни болезней, ни войн не ведали эти люди, а были добры, бодры и веселы.

Ну и хватит о них.

Правил всем этим раем Король. Вместе с Королевой, как водится. И родилась у них дочь, принцесса. Три дня и три ночи все королевство праздновало появление наследницы, запускало фейерверки, пило сладкий хмельной мед в тавернах, слушало песни, плясало и развлекалось как могло.

Ну и хватит о них.

Теперь, собственно, сказка. Как водится, в замок был вызван придворный звездочет, который должен был прочертить на небосводе жизненный путь маленькой девочки – белокурого и голубоглазого ангелочка, пускающего слюни в своей люльке. Не было на этом небосводе ни одного светила, которое предвещало бы иное, нежели вечный праздник и счастье для новорожденной… По крайней мере, звездочет не слышал, чтобы у кого-нибудь в гороскопе появилась мифическая Черная Звезда, о которой лишь слагали легенды, но ни один ученый в свой телескоп таковой не наблюдал.

Звездочет прилежно взялся за свои астрологические построения, сидел три дня и три ночи в своей башне – и вышел оттуда бледный как смерть. Не та ясная и добрая смерть, которая приходила за счастливыми обитателями королевства, а лютая, с косой. Ну это так, лирика, конечно. А вот астрология здорово подкосила ученого: высчитал он траекторию Черной Звезды на личном небосводе маленькой принцессы и в ужас пришел. Первый раз житель благословенного королевства почувствовал страх! Как сказать родителям, что увидел он в небесной карте?

Но звездочет был честен, пошел к Королю с Королевой и все рассказал. Что принцесса будет такая же счастливая, как и все. Не будет знать ни горя, ни печали. Нужда, болезнь и скука обойдет ее стороной, и смерть ее будет сладка как мед на губах… Но суждено ей родить ужасного тирана и мучителя, который низвергнет королевство в пучину ада, откроет врата беде, несчастью, страшным смертям и пыткам. Железом и кровью создаст он первое в истории этого мира войско и тайную полицию. На месте хрустальных дворцов построит мрачные тюрьмы, соберет вокруг себя ученых-пленников и заставит изобретать все более мощное оружие, перед которым склонят головы другие королевства.

И много всяких прочих ужасов напророчил честный звездочет несчастным – да, да! пришло несчастье и в королевский дом – родителям. Что им было делать! Десять дней грустили Король с Королевой, а потом как-то все забылось постепенно и ужасное пророчество стало смутной сказкой, то ли придуманной, то ли случившейся с кем-то давным-давно… Короче, мир и покой вернулись в королевство, такова уж человеческая природа.

 

Прошло четырнадцать лет, и как бабочка из куколки, выпорхнула из девочки очаровательная девушка. Еще подросток, но уже и не ребенок. И тут вспомнили мать с отцом страшное предсказание, и задумались, и плакали горько ночами, ожидая страшного.

Принца, короче.

Ведь чтобы родить чудовище, все же нужен был какой-нибудь завалящий принц, а уж этого добра было в королевстве навалом, поэтому в скором времени пошло-поехало: балы , вечеринки, конные прогулки при луне, романтические беседы в тени сосен. Разве удержишь принцессу, которой позарез понадобился принц, да еще в самом нежном возрасте!

И решились Король с Королевой на последнее средство.

Вот какое. Давным-давно, еще во времена юности их пра-пра-пра-бабок ходила по королевству легенда о пряхе. Дескать, кто уколется ее веретеном, тут же падает замертво и спит ясным и долгим сном. Не жилец, но и не мертвец, короче.

Выход? Выход.

Обстряпали все они ловко: нашли пряху, привели к ней принцессу – будто невзначай, на экскурсию – подсунули девушке веретено, та укололась и тут же уснула. Перенесли они спящую в хрустальный замок, уложили в хрустальную колыбель и вздохнули с облегчением: народ ничего не заподозрил, пил мед, гулял, танцевал как и прежде. Только принцы немного поогорчались, но вскоре нашли себе других принцесс, и все устаканилось. Так прошло тридцать лет.

Король с Королевой от испуга больше никого не рожали: себе дороже. Просто правили все эти тридцать лет, потом одряхлели, состарились и умерли. Легко и ясно, с улыбкой на лице: все это время ревниво охраняли принцессу от того, чтобы невзначай не заявился в ее хрустальный замок залетный принц, не поцеловал спящую, не пробудил страшное проклятие и не принес горе в этот мир посредством оплодотворения – ну да, слово несказочное, но конкретное. Так что не появился принц, и все было хорошо.

Все было хорошо, пока не проснулась принцесса.

Непонятно, то ли действие веретена продолжалось ограниченное время, то ли предменопаузальный период виноват, но принцесса все же проснулась. Проснулась и ужаснулась: ничего не осталось от ее былой красоты, несмотря что проспала она это время в хрустальной опочивальне, среди мрака и холода. Волосы ее поседели и поредели, зубы выкрошились, глаза выцвели, кожа пожелтела. Жизнь не удалась, короче.

Вышла принцесса из хрустального замка и направилась к себе домой. А куда еще ей идти было? Народ шарахался от нее по дороге, собаки выли ей вслед, солнце скрылось за облаками, померкло. Даже радуга, которая плескалась в озере все это время, как-то слиняла, свернулась серым лучом и спряталась в темной воде.

Зато королевство избежало рождения тирана.

Об этой тайне престарелая принцесса, правда, не знала. Звездочет тот тоже умер, еще раньше Короля с Королевой, а больше никто и не был в курсе страшной тайны принцессы. Но теперь-то все обошлось: и репродуктивная функция ее уже не справилась бы, даже вдруг найдись престарелый принц, да и сбежал бы тот принц, только глянув на принцессу! Она и сама это поняла, едва взглянув в зеркало. Жизнь молодую проспала крепким сном, и впереди лишь одно: еще один сон, легкий и сладкий, вечный.

Вошла принцесса в королевский дворец, прошла огромные парадные залы. Придворные склоняли головы при ее виде – почтительно внешне, но на самом деле чтобы скрыть отвращение. Церемонимейстер возложил на ее голову корону, склонился в поклоне.

Принцесса стала Королевой. Последней в своем роде.

Вошла новоиспеченная Королева в свой кабинет, открыла шкаф старинный – а там веретено. Старое веретено, уже забытый инструмент: ткацкие станки заменили прялку за эти тридцать лет. Прогресс все-таки.

Провела Королева пальцем – сморщенным и сухим, с острым ногтем, похожим на коготь птицы – по острию. Поморщилась от укола, слизнула капельку крови и непонятно так, страшно улыбнулась веретену. А потом быстрым шагом подошла к письменному столу и составила первый указ.

О смертной казни.

 

***

Это было самое несчастное королевство в мире, а о бывшем благополучном существовании жители слагали лишь легенды и передавали друг другу шепотом: войска и тайная полиция не дремали, хрустальные замки превратились в мрачные тюрьмы, а великие ученые томились в застенках, создавая мощное оружие. Страх, горе, болезни и другие беды посыпались на головы бедных жителей королевства. Война и нужда вошли в него тяжелой поступью, похожую на тяжелый шаг правительницы, которая ежедневно и неотвратимо входила в свой рабочий кабинет, чтобы в очередной раз лютая смерть собрала свою жатву на полях сражений, в тюрьмах, в пыточных.

Отчего-то она одна не ощущала всеобщее горе и даже была по-своему счастлива, управляя королевством во имя Великого Равновесия.

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

  • 2 месяца спустя...

Как и обещала, нашла свой давний (2012 года))) хулиганский рассказик про писателя))

 

Писатель-пленник.

Жил себе один писатель, не особо популярный, но на хлеб хватало. Писал короткие рассказы, статьи в газеты и журналы, не бедствовал но и не шиковал. И как-то пришел к нему неизвестный издатель и предложил написать роман. На очень хороших условиях. Тема романа издателя не интересовала, единственное условие было, чтобы главный герой в конце книги умер. Ну, такой вот издатель попался, с придурью. Писатель согласился и тут же подписал контракт. На три года. Срок внушительный, аванс щедрый, чего бы не согласиться.

У писателя нашего давным давно были наброски романа, и когда такое заманчивое предложение поступило, он тут же их пустил в ход. Поправил слог, склеил лирическими отступлениями, и пошло дело. Только через месяц вдруг писатель обнаружил, что полностью повторил действия своего героя. Не буквально, конечно. И вообще, ерунда это все, сказал себе писатель и выпил коньяку. Но следующий эпизод стал уже писать с опаской: вдруг повторится снова. Все было хорошо, только еще через месяц писатель обнаружил, что написанный ранее сюжет уже с другим героем его романа как по нотам был разыгран им самим в реальной жизни. Писатель начал экспериментировать: ставил героев в совершенно невероятные ситуации, но волшебным образом в реальной жизни эти ситуации начали происходить и с ним. С поправкой на реальность. Напишет он, к примеру, как в пустыне райский сад вырастает за одну ночь – выходит наутро из подъезда, а на пустыре около его многоэтажки клумбы с тюльпанами. И никакого волшебства, коммунальщики постарались. Ну и все в таком духе. Плюнуть бы ему и не обращать внимания, но писатель помнил про условие, поставленное ему издателем, и на исходе второго года страшно запаниковал. Ему было ясно, что как только он героя по сюжету убьет, сам не проживет и недели. Невроз развился у него такой, обсессивно-компульсивное расстройство психики.

 

Издатель регулярно перечислял ему суммы аванса по контракту, а к концу срока вежливо-официально, с уведомлением, напомнил об окончательной сдаче работы. Писатель начал тянуть резину, ныть, что дескать подождите еще годок, но издатель был неумолим: вынь да положь ему роман.

Писатель понял, что ему не отвертеться. Сидел всю ночь, плакал, высосал две бутылки коньяка и дописал таки конец. Только не одного героя убил, а пропадать, так всем, сказал пьяный в сиську писатель, и убил всех, и дату поставил 21.12.2012. А наутро отослал роман издателю.

Издатель роман прочитал, поморщился в конце, но признал, что условие автором выполнено, а потом издал роман в другой реальности. А писателю отвалил щедрый гонорар, и тот жил долго, богато и счастливо на своей альфа центавра или еще какой галактике.

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

  • 3 недели спустя...

Про Глупую Мышь и Лису.

(а точнее, Лиса появится лишь в конце рассказа)

Из цикла «Дачные истории»

 

 

Глупой Мышью прозвали ее потому что едва появившись на этом мышином свете, она сразу начала задавать глупые вопросы.

- Куда исчезли мои бабушка и дедушка? - спросила маленькая мышка, когда заметила, что состав семьи подвергся безжалостной ротации.

- Они ушли в Великое Запределье, - устало ответил ей папаша-мышь. Отцу семейства страх как надоели эти глупые вопросы от сотен своих отпрысков.

- А может, их кто-нибудь съел? - не унималась Глупая Мышь.

- Какая ерунда! - ответила мамаша-мышь. - Мы — венец эволюции, кто нас может съесть? Это мы можем съесть кого угодно и что угодно сгрызть!

И в подтверждение этих слов мать семейства лихо продемонстрировала возможности своих резцов, превратив какой-то завалящий корнеплод в горку трухлявых опилок.

- Конечно, мы воюем с кротами и землеройками, - задумчиво начал старший брат, - и иногда гибнем в сражениях, но в мирное время мы уходим в Великое Запределье по самым разным причинам.

- А еще нас косят самые разные болезни, - встряла сестра, только что получившая медицинский диплом. - Например, инсульт и инфаркт.

- Они нас едят? - с ужасом спросила Глупая Мышь, услышав незнакомые слова.

- Вот дурочка! - фыркнула дипломированная мышь. - Это просто нарушение физиологических функций организма, только и всего. Запомни: нас просто некому есть. Ты когда-нибудь видела существо, настолько могущественное, чтобы поймать и проглотить тебя?

Крыть было нечем: Глупая Мышь таких существ не видела никогда.

- А почему тогда мы исчезаем? - робко спросила она.

- Так заведено природой и богом, - буркнула мамаша, - и хватит рассуждать, иди грызи морковку.

Глупая Мышь прилежно принялась за лакомство.

- А зачем тогда мы живем? - набив обе щеки, картаво поинтересовалась она. Все семейство хихикало так, что стены норы задрожали.

- Чтобы плодиться и размножаться, - торжественно провозгласила дипломированная мышь.

- Чтобы двигать научно-технический прогресс, - добавил братец-мышь.

- Чтобы грызть все вокруг, - пробурчал папаша, разделываясь с брюквой.

В этот момент крыша норы затряслась и начала обваливаться. Мыши отчаянно запищали, сгрудившись в комок. Глупая Мышь тоже заверещала, чувствуя, что Великое Беспределье надвинулась на их семейство безжалостно и неотвратимо. Из гигантского пролома в крыше повеяло смрадом и жаром, оглушительный грохот заполнил нору, и... наступило ничто.

Но перед самым этим ничем, в долю секунды, каждый подумал о чем-то своем.

Мамаша-мышь о землетрясении. Папаша — о наводнении. Братец — о происках кротов, а сестра — о синдроме внезапной смерти.

Только Глупая Мышь ничего такого подумать не успела.

- Лиса! - пискнула она, исчезая в прожорливой пасти.

Жаль, что знание это так вместе с ней и провалилось в огнедышащее жерло лисьего желудка.

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Почему мыши. Они ведут себя нагло и сгрызли мне резиновую лодку. А также уплотнитель у холодильника)

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Черный маклер

 

На самом деле он был часовщиком, жил в соседнем доме. Я мальчишкой частенько у него прятался от бати, когда тот на бровях домой приходил. Одноногий часовщик (ногу он не на войне потерял, как все думали, а в тюрьме) всю жизнь часы ремонтировал. А черный маклер это потому, что он рассказывал байку, что дескать братья Вайнеры с него свой роман писали, одноименный. Кто его знает, может и писали, прошлое его было покрыто тайной, а сам он мне такой романтической фигурой казался, навроде пирата Сильвера из Острова Сокровищ.

Я, как уже говорил, у него в квартире много времени проводил. Часов там было видимо-невидимо, самых разных. Клиентов он принимал не у себя дома, а в будочке в том же дворе. Там же и ремонтировал, как правило, но некоторые экземпляры приносил домой. И мне показывал, как там все устроено. По правде сказать, меня больше лупы интересовали в то время, а мне было лет двенадцать тогда. Однако через год я уже чинил несложные дешевые часы, а одноногий одобрительно гладил меня по голове и улыбался загадочно.

А потом он стал брать меня в свою будочку, работать с клиентами. Оказалось, что он не у всех часы берет в ремонт, а тщательно выбирает, как будто принюхивается. Некоторым сразу отказывал. А иногда у него даже пальцы дрожали, когда он принимал очередной заказ, и глаза горели как у бати при виде бутылки.

Как-то раз он меня посадил у окошечка и велел выбирать, что брать в ремонт. Я подумал, что это игра такая, но согласился. Двоим отказал, а третьим оказался какой-то дед с допотопным будильником. Его я взял, хотя ясно видел, что будильник наверняка Ленина помнит, а может и Маркса с Энгельсом. Это я так потом острил, вскрывая механизм у одноногого в квартире. Ничего особенного, почистил, собрал и пошел домой. А дома…

Дома меня ждал собранный из конструктора экскаватор. Самая сложная для сборки модель. Я ее собрал три года назад, потел несколько вечеров подряд, но собрал и был горд. Ровно полчаса был горд, а потом батя пришел в подпитии, и табуреткой сшиб модель. Мать меня успокаивала, что он ненарочно, ну как ненарочно, я же его глаза видел, когда он рушил. И пьяный смех, и слова «а слабо еще раз собрать». А сейчас модель стояла, как тогда, целая и невредимая. И тут отец пришел, но не пьяный, а трезвый, как будто его на собрании пропесочили. Посмотрел на модель, присел на корточки, поправил колесо (оно болталось) и похлопал меня по плечу. У меня даже слезы навернулись.

Про часы я тогда конечно и не вспомнил. А через полгода принял еще один хронометр в будочке. Починил и на дискотеку пошел. И там ко мне та самая девочка подошла и на танец первая пригласила. Та самая, кто еще год назад даже в мою сторону не смотрела, первая красавица в классе.

Ну, вы поняли уже. А я ни фига не понял, конечно. Вырос и уехал из города. Болтался по стране, женился, развелся, все как у людей. Потом вернулся в родные места, там все изменилось, на месте наших домов многоэтажки выросли. А вот будочка одноногого осталась, заброшенная, ржавая и покореженная. Часовщика уже не было, и сколько я не расспрашивал, никто не мог сказать, куда он делся. Даже древние бабки, которые бабками были когда я сам под стол пешком ходил, только руками разводили. Вроде не уезжал никуда, вроде и не хоронили его. В квартире его теперь другие люди. Будка вон осталась, и только.

Будку я открыл простой отверткой. Конечно, ни часов, ни инструментов там не оказалось. Подкрасил, вывеску прибил, ремонт часов. Только какие сейчас часы, хлам китайский, одноразовые. Или электронные. Так что зачахла моя контора на корню. Я же всем отказываю, ни одни часы еще в ремонт не взял, надо мной уже смеются во дворе и пальцем крутят у виска. А я все жду что мне принесут настоящие часы, и уже даже знаю, что будет, когда я их починю…

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

  • 5 недель спустя...

Ведьма и Инквизитор

 

Закат горел как священный костер, и в этом огне корчился в агонии черно-обугленный остов Собора Святого Витта. Его острые башни царапали алеющее небо, Влтава отражала языки пламени.

Ведьма наблюдала это великолепное аутодафе уже в пятый раз. Пятый раз она лицезрела зарешеченное окно своей тюрьмы, торжественный закат и мрачный храм на том берегу. Инквизитор тоже был тут как тут, собственной персоной, угрюмый как осеннее болото.

- Чем дольше ты сопротивляешься, тем больнее тебе будет, - проговорил он в пятый раз с плохо скрываемым раздражением. – Соглашайся на костер, и пытка закончится.

Ведьма сидела на краешке кровати, сложив ладони между колен. В пятый раз она слушала одно и то же.

- Костер – там? – она кивнула на окно. Инквизитор уловил неуверенные нотки в ее голосе.

- Послушай, - величественным жестом он запахнулся в мантию и повел рукой в направлении Собора. – Это большое заблуждение – полагать, что человек умирает от ожогов. Поверь моему опыту: ты потеряешь сознание задолго до того, как первые языки пламени коснутся твоих ног. К тому же ты приняла напиток, он заглушит страх.

Ведьма согласно покивала. Она уже решилась прекратить эту пытку и даже одним глотком выпила содержимое глиняной кружки, принесенной служителем. В питье было растворено вещество, притупляющее ужас перед казнью, поэтому во время нынешнего своего визита в Прагу ведьма уже не билась о стены темницы, а лишь покорно сидела на кровати, сжимая коленями свои холодные и влажные ладони.

- Тебе еще не надоело? – настаивал Инквизитор. – Пятый раз, о господи…

- Я буду сопротивляться до последнего, - монотонно произнесла она.

Он театрально всплеснул руками и отвернулся.

 

***

Она, пошатываясь, встала с кровати и подошла к окну. С улицы доносился душераздирающий вой тормозов. Вздернутый под потолок телевизор, жалобно всхлипывая, бормотал последние новости.

- Это что? – она ткнула пальцем в решетку. Он недоуменно посмотрел на раму и щелкнул переключателем.

- Автоматические жалюзи…

Говорил он с едва заметным чешским акцентом.

- Тошнит?

- Тошнит, - она сокрушенно вздохнула.

- Глинтвейн у нас отвратительный, особенно купленный на улице, - признался собеседник и заговорщически подмигнул. – Буду лечить тебя пивом, кошка.

Он никогда не называл ее по имени. Кошка и все тут. Букву «ш» он выговаривал мягко, как «чш». Почему кошка – у чехов это комплимент красивой женщине, так ей объяснили.

- Как обычно, «У Флеку»? – деловито спросил он. – Или, может, на ту сторону? Ты же никогда… Ладно, ладно, - примирительно добавил он, глядя в ее испуганные глаза. – Пойду газету куплю внизу.

Она перевела дух. В пятый раз она приезжает сюда, но до сих пор так и не решилась перейти по Карлову Мосту на ту сторону. Она доходила до первой же скульптуры и немедленно поворачивала назад. Поездка на трамвае закончилась тоже безрезультатно: едва оказавшись на том берегу, она опрометью помчалась назад, к Вацлавской площади, прямо по рельсам, практически не разбирая дороги. Какой-то необъяснимый страх сжимал ее сердце всякий раз, когда она смотрела на Собор Святого Витта.

Черный, как обугленный остов.

- Пятый раз, о господи, - повторил Инквизитор, раздраженно хлопая дверью комнаты.

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

  • 1 месяц спустя...

Рожденный Ночью

Согласно последним научным исследованиям, люди, рожденные в период с 23.30 до 03.00 час., как правило, хорошо ориентируются в пространстве, безошибочно находят дорогу назад в самом запутанном лабиринте, обладают отличным слухом и обонянием, но слабым зрением. Их организм хорошо усваивает животные белки и жиры, в отличие от углеводов. Им противопоказан долгий сон, они легче переносят бессонницу, не реагируют депрессией на темное время года.

 

И еще они любят свободу.

Мужчина жил со своей семьей в крошечной однокомнатной квартирке на окраине города. Семья состояла из жены и двоих сыновей-погодков, впрочем, совсем недавно жена сказала ему, что ждет третьего и смущенно спросила, оставлять ли ребенка. Разумеется, оставлять, воскликнул он и обнял жену. Мужчина любил свою семью, хотя сыновей редко видел бодрствующими: в надежде купить квартиру побольше он работал на двух работах, подрабатывая еще и таксистом в редкие выходные. Обычно он появлялся дома поздним вечером, жена его заботливо кормила, и он валился на кровать без сил. Жена знала, что иногда он, не проспав и трех часов, встанет, крадучись выйдет на балкон курить, потом хлопнет дверца холодильника. Она вздыхала: муж был вымотан, но осталось совсем немного, чтобы накопить на первый взнос за жилье.

Мужчина выходил на балкон не в полнолуние, и не в новолуние, как могло бы показаться суеверным. Луна вообще не имела отношения к его вылазкам. Его просто иногда тянуло посмотреть в ночное небо, раскинуть руки в стороны и замереть, вдыхая сырой воздух улицы. Странное ощущение, легкая нехватка воздуха, несильная щекотка на лице… Он ощупывал свой нос, вздрагивал и нервно закуривал сигарету. Потом заходил на кухню, открывал холодильник и отрезал крошечный кусочек сырого мяса, украдкой косясь на дверь комнаты, проглатывал кровянистый комок и спокойно шел спать.

 

В ту ночь он тоже вышел на балкон и закурил сигарету. Она оказалась последней в пачке, мужчина чертыхнулся, обжегся о зажигалку и выронил сигарету. Проследив тоскливым взглядом за тлеющим огоньком, он зашел домой и ощупал лицо. Потом полез в холодильник. Мяса там не было. Он хлопнул дверцей морозильной камеры: тоже пусто. Мужчина вспомнил, что жена накануне собиралась в поликлинику. Видимо, не успела купить, раздраженно подумал он и пошел в ванную. Там он долго, не мигая, смотрел на свое отражение в зеркале, потом повернулся, прошел в кухню, подошел к плите и открыл газ на всех четырех конфорках. Взял первую попавшуюся металлическую кастрюлю, плеснул на дно воды и поставил в микроволновую печь. А потом нажал на кнопку «пуск», вышел на балкон, с наслаждением расправил плечи и раскинул в стороны руки.

 

***

Охотясь за каким-то серым зверьком, он не обратил внимания ни на столб огня, ни на грохот рушащихся перекрытий.

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Твои прыжки.

 

 

Руна Божественного дара, творящей силы, таланта, разнообразные способности, способность создавать новое, в том числе рождать нового человека, соответственно руна Геба (Gebo) является и знаком мужской силы (потенции).

Руна Геба (Gebo) – это руна любви и дружбы, творчества и партнерства.

Главные тезисы при толковании значения руны Геба,Гебо (Gebo). Партнерство; сексуальна сила; любовь; способности, таланты; творчество; союз; объединение; успех.

Твои прыжки во снах

 

Руна Гебо указывает на то, что скоро в вашей жизни наступит время перемен, наступит время партнерства. Это могут быть и любовная сфера, и бизнес, или другое какое то сотрудничество. Руна Гебо предупреждает вас о том, что не стоит эти отношения делать слишком прочными, слишком тесными. Помните, что истинное партнерство возможно только между свободными людьми, которые даже при самых тесных отношениях не утрачивают свою обособленность.

Руна Геба (Gebo) указывает на процесс создания нового в любом проявлении. Может означать возможность плодотворного творческого, любовного или делового союза. Если Ваш вопрос касался личной жизни, то, вероятнее всего, это любовь. Ваш партнер, является любимым человеком, и он будет желать создать с Вами союз. Руна Геба (Gebo) указывает на полное самовыражение каждого из партнеров. Гебо означает возможность плодотворных и искренних отношений. Геба (Gebo) – главная руна сексуального притяжения.

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Вернувшиеся после смерти.

 

В одном распрекрасном мире все было хорошо. Но там властвовала смерть. Причем одновременно для всех существ этого мира. Существа не верили в нее, но наступал момент, и все они отправлялись во тьму и вечный холод. Оставшиеся в мире со слезами провожали товарищей и сами готовились к уходу. Так было заведено Создателями. И ни одно из существ не могло тягаться с могущественными силами, которые сначала поселяли их в этот чудесный мир, а потом безжалостно из него извергали.

В мире существовала, впрочем, легенда о Вернувшихся. Даже не легенда, а их видели воочию. Вернувшиеся после смерти не впечатляли ни внешностью, ни силой. Надо признаться, они среди обычных существ выглядели дохляками, после того, как вышли снова в чудесный мир из тьмы и холода. Но факт оставался фактом: существовали Избранные. В мире существовали также и Изгнанные. Слабые и некрасивые существа безжалостно изгонялись теми же Создателями задолго до того, как наступала тотальная смерть для всех остальных.

Существа отчаянно боролись за право быть Избранными и дрожали от мысли стать Изгнанными. Вот и одному существу не повезло, в самом расцвете мира его изгнали и отторгли от собратьев. Этот Изгнанный первое время готовился к смерти, но потом обнаружил, что Создатели просто забросили его в удаленный и захламленный уголок того же самого мира, не такой райский и цветущий, а со множеством врагов, терпел голод и жажду, но как и остальные, оставшиеся в райской части, дожил до Великого Окончания. Внутренним слухом он слышал стоны своих товарищей, которых безжалостно извергали из рая и восторженные крики немногочисленных счастливчиков, которые должны были вернуться. Впрочем, к нему самому Создатели и близко не подошли. А потом наступили холод и тьма.

Прошла целая вечность, и Изгнанный сначала почувствовал тепло, а потом свет. Он робко выглянул и обомлел: он вернулся в тот же прекрасный мир, как и те счастливчики. Счастливчики выглядели плачевно, сморщенные и изможденные. А сам Изгнанный чувствовал себя превосходно: стал сильнее и красивее, постепенно привык к своему уголку мира и пережил еще много-много Великий Окончаний…

 

***

А в распрекрасном мире двое умандыканных дачников каждый год сажали огородные овощи и на заброшенный куст дикой картошки на помойке не обращали никакого внимания.

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

  • 3 недели спустя...

Сновидение напрокат

 

Чак оторвался от экрана и поплелся в кухню. Насколько он помнил, в холодильнике завалялась банка пива, чудом уцелевшая после вчерашнего вечера. А сейчас было самое что ни на есть утро – пять пополудни, короче. Банка-то завалялась, а вот пива в ней не было ни капли. Чак потряс банку и аккуратно поставил ее обратно на полку. Выходить на улицу не хотелось, но пришлось.

Супермаркет располагался за углом, всего в нескольких шагах от подъезда. Чак уже было направился к полкам с пивом, огибая ряды стеклянных киосков с сувенирами, цветами и прочей дребеденью, но неожиданно затормозил у крайнего. На первый взгляд, это был обычный кинопрокат, доживающий последние дни под натиском интернетного изобилия. Стеллажи украшены наклейками с обычными для кинопроката надписями: триллеры, фантастика, эротика, ужасы; долговязый парень-продавец в наушниках задумчиво медитировал на экран. Чак, помявшись у витрины, толкнул стеклянную дверь. Продавец медленно снял наушники и вопросительно зыркнул на вошедшего. Нарисовавшийся клиент, по-видимому, не слишком его обрадовал.

- Чем могу помочь? – монотонно спросил он Чака.

- Ничем, - невежливо буркнул Чак, рассматривая стеллажи. Парень равнодушно пожал плечами, но с места все-таки встал.

- Есть на всю ночь, хотя это на любителя, - вяло бубнил он, следуя за Чаком. – Рекомендую предрассветные. Они короче, но ярче и запоминаются хорошо.

Чак, не слушая назойливого продавца, скользил взглядом по наклейкам. Ему безумно хотелось в первую очередь направиться к стеллажам с надписью «эротика», но он мужественно преодолел искушение.

- Есть чего новенького?- тоном бывалого киномана спросил Чак.

- Новинки вон там, - парень кивнул на витрину. Чак скользнул безразличным взглядом по полкам – и чуть не поперхнулся от удивления.

Прокат сновидений, гласила надпись на витрине.

Рекламный ход? Нанотехнологии? Название свежего триллера? Чак лихорадочно пытался придать своему лицу обыденно-равнодушное выражение, но выходило у него плохо.

- Это как? – ткнул он пальцем в загадочную надпись. Продавец недоуменно нахмурился.

- Только поступили, - забормотал он, вытаскивая тонкие радужные коробочки. – Залог побольше, конечно. Но того стоит, гарантирую.

Чак чувствовал, что челюсть так и норовит упасть ему на грудь, но поделать ничего не мог.

- Это правда – сны?- шепотом спросил он парня и отчаянно боясь, что тот поднимет его на смех.

- Сновидения, - деловито поправил его парень, делая ударение на втором слоге. – Прокат бесплатно, но берем залог, недешевый. Чтобы не украли, - пояснил он.

- А можно мне… - Чак, уже не стесняясь, бросился к стеллажам с эротикой. Парень небрежно придержал его за плечо.

- Ты не спеши, - снисходительно произнес он. – Осмотрись вначале. И залог вперед.

Чак, суетясь, зашарил по карманам в поисках водительских прав.

- Права куда-то сунул, - бормотал он.

- Какие права? – удивился продавец.

- Ну, залог…

- Залог берем Золотыми Нитями, - деловито ответил парень и убрал руку с плеча Чака. В его пальцах действительно переливалась янтарная паутинка. Чак ошарашенно дернулся за рукой парня.

- Не бойся, вернешь сновидение и получишь назад, в целости и сохранности, - успокоил его продавец. – Мы не пираты какие-нибудь, у нас – лицензия.

- Лицензия, - монотонно повторил Чак. – Хорошо. Давайте на ваш выбор.

Продавец, снова вцепившись Чаку в плечо, развернул его в сторону одного из стеллажей.

- Вот, рекомендую. Это круче всего, - он слегка подтолкнул Чака к витрине. – «Тайное могущество». Свежее поступление, сам всего один раз смотрел. Там смысл в чем – ты сам заказываешь сновидение. Хочешь – триллер, хочешь – эротику, - парень подмигнул. – Все сбывается, немедленно.

- Круто, - протянул Чак. – Беру.

Он бережно взял в руки тонкую пластиковую коробочку.

 

***

… в холодильнике завалялась банка пива. Полная, что удивительно. Чак недолго удивлялся на это чудо природы, одним глотком опустошил банку и аккуратно поставил обратно на полку. Тягостное чувство непоправимой утраты постепенно исчезало. В супермаркет, стало быть, идти не нужно, с облегчением подумал он, снова утыкаясь в экран компьютера.

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

  • 1 месяц спустя...

Браслет из черных аметистов

 

В одном магическом мире, где даже младенцы колдуют над тем, чтобы их пеленки оставались сухими, а домохозяйки оперируют заклинаниями у себя на кухне как сковородками, жил-был мальчик. То ли сирота, то ли родители, занятые магическими приворотами и вызыванием духов, его потеряли, не успев родить, но как бы там ни было – вырос он на помойке на окраине мира и помойку эту считал своим домом и ни за какие коврижки не променял бы на дворцы. Дрался за жалкие монетки, ночевал под мостами, все как и у других таких же бродяжек-беспризорников.

И вот однажды, после очередного сражения за подаяние, лежал он на шершавых досках пирса – а город был портовый, хмельной и драчливый – и тихо скулил от боли. Досталось ему крепко от конкурентов за место под солнцем. Солнц, кстати, было два там, и лун тоже – две. Зеленые и рябые, они выходили из-за островерхих крыш города на свой ночной промысел поодиночке, как наемные убийцы, и не было никому от них пощады, и никто не мог скрыться от их изумрудного света…

Впрочем, это не имеет отношения к мальчику.

Мальчик просто лежал на пирсе и смотрел на одно из солнц – второе уже клонилось к закату – когда почувствовал тень. Он повернул голову и увидел человека. Немолодого и одетого в дорогие одежды. И глаза у него искрились как те самые две луны – зеленым беспощадным светом.

- Пойдешь со мной, - сказал человек. И назвал свое имя. Имя это мальчику ничего не сказало, но он поднялся, хотя еще пару минут назад даже и подумать о таком подвиге не мог, и пошел с человеком.

Зато уже через пару-тройку лет это имя говорило мальчику о многом. В том числе и о том, что господин с глазами, до краев наполненными лунным светом, являлся самым могущественным магом в этом мире. Он научил мальчика самым сокровенным тайнам, посвятил в самые тайные обряды, дал мощнейшее оружие и отправлял на битвы с коварнейшими врагами. Боевыми амулетами наш мальчик – впрочем, он вырос, конечно – был обвешан с ног до головы, но самым ценным его амулетом был узкий браслет из черных аметистов. С его помощью он мог поразить любого мага, любую подземную тварь. Просто повернув камни на своей правой руке…

Этому мальчику – а потом юноше, а потом уже зрелому мужчине – даже в голову не приходило, что помимо битв существуют и другие занятия. Он был предан своему покровителю и беспрекословно выполнял все его приказания. И вот в один злополучный день он получил очередной приказ, деловито прошел в свою кладовую, выбрал амуницию в соответствии с заданием, защелкнул черный браслет на правой руке и вышел навстречу врагу. Чтобы в очередной раз вернуться с победой.

И не вернулся…

 

***

Человек, лежащий на полу в узкой прихожей, оклеенной старыми пожелтевшими обоями, попытался принять вертикальное положение. Четверть часа назад он сполз по стене, оставляя кровавый след на выцветшей бумаге, поверх бледных розочек и листочков. В квартире, куда он пришел, оказалась засада. Но он расправился с нападавшими, хотя, похоже, ценой собственной жизни. И помочь ему было некому.

Того мальчика из волшебного мира он придумал еще в детстве, начитавшись сказок и приключений. И браслет – тоже. Правда, тогда он в камнях не разбирался и слова такого – аметист – не знал. Но уже став взрослым, однажды увидел у какого-то лоточника браслет, показавшийся ему точь в точь тем самым волшебным, мощнейшим амулетом. И он купил его, и носил постоянно на правой руке – как тот придуманный мальчик из детской волшебной сказки. Не обращая внимания на шутки коллег по поводу его бижутерии. Шрам скрывает, объяснял он друзьям. Только не было никакого шрама там, это у придуманного мальчика был шрам на запястье – то ли тварь подземная ему попыталась руку отгрызть, то ли маг – отрубить секирой.

А сейчас он просто лежал в прихожей, тянул затхлый воздух обоими легкими – простреленным в том числе – и изо всех сил пытался встать на ноги…

 

***

Этих двоих – придумала я. Точнее, сначала я придумала узкий черный браслет. Из аметистов – потому что это мой любимый камень. Потом я представила, как красиво он должен был смотреться на сильной мужской руке. Держащей оружие. А уж потом – появились эти двое, застывшие в своем бесконечном умирании, оставленными своими покровителями и мной – их беспечным создателем. А потом я, как во сне, заказала себе этот треклятый браслет. Из черных аметистов, узкий как змея. Мощнейшее оружие.

Таких не бывает, сказали мне в магазине. Хотя… если найдем – привезем. Я, конечно, даже не надеялась на это. Но случилось – чудо? – невероятное. Продавец тоже изумленно охал: надо же, говорил, никогда таких не встречал.

И я его купила и надела на правую руку. Как те двое, в их вымышленных мирах.

А теперь я сижу в кабинете следователя и уже пятый час отвечаю на его вопросы. Кто думает, что допрос – дело веселое, тот крупно ошибается. Это неинтересное, тягостное и самое главное – никому не нужное занятие. Такова процедура. Мне кажется, что он никогда не закончится, что я так же, как те двое – застряла в одном из карманов вечности, что надо бы выбраться. И снять, ко всем чертям, этот грешный браслет.

А еще я знаю, что далекий автор моей судьбы в это самое время где-то там, в необозримом пространстве, сосредоточенно чешет голову, выдумывая для меня очередное заковыристое прилагательное.

А все что мне сейчас нужно – это просто…

Глагол.

Ссылка на комментарий
Поделиться на других сайтах

Создайте аккаунт или войдите в него для комментирования

Вы должны быть пользователем, чтобы оставить комментарий

Создать аккаунт

Зарегистрируйтесь для получения аккаунта. Это просто!

Зарегистрировать аккаунт

Войти

Уже зарегистрированы? Войдите здесь.

Войти сейчас
 Поделиться

  • Сейчас на странице   0 пользователей

    • Нет пользователей, просматривающих эту страницу.
×
×
  • Создать...

Важная информация

Чтобы сделать этот веб-сайт лучше, мы разместили cookies на вашем устройстве. Вы можете изменить свои настройки cookies, в противном случае мы будем считать, что вы согласны с этим.. Политика конфиденциальности Живой Эзотерики Политика конфиденциальности